Дом Рябушинских на Никитской улице в Москве .
Подпольный фабрикант
«…фабрика заведена им в 1846 году в доме Комитета Человеколюбивого общества, а оттуда в 1847 году переведена в собственный его дом, но разрешение на существование этого заведения он, Рябушинский никакого не имеет, кроме получаемых им из Дома Московского Градского Общества купеческих свидетельств…». Закревский перестал читать и, отложив рапорт, обратился к его подателю:
Что же, Иван Дмитриевич, так стало быть никакого разрешения на фабрику Рябушинский не имеет?
- Никакого, Арсений Андреевич, полицмейстер Биринг всё доподлинно перепроверил. - ответил Лужин и подкрутил щеголеватые усы, которые ему, как бывшему кавалеристу, было дозволено носить.
- Тэкссс… - задумался Закревский.
А. А. Закревский (Портрет работы Джорджа Доу)
Сцена эта происходила в доме московского генерал-губернатора Арсения Андреевича Закревского. К моменту описываемых событий главный обер-полицмейстер Москвы генерал-майор Иван Дмитриевич Лужин подал рапорт на Михаила Яковлевича Рябушинского за самовольство в деле устройства фабрики в собственном доме. Чтобы было понятно, насколько серьёзными последствиями грозил подобный рапорт, надо хотя бы в двух словах рассказать о генерал-губернаторе Закревском.
Арсений Андреевич Закревский - в прошлом генерал-адъютант Александра I и генерал-губернатором Финляндии снискал себе славу весьма жёсткого руководителя. В 1812 году Закревский возглавлял Особенную канцелярию, т.е. в современных терминах - Главное разведывательное управление - военного министерства Российской империи. По его поручению подполковник Пётр Чуйкевич написал аналитическую записку о возможной войне с Наполеоном, где в частности были сделаны некоторые рекомендации, определившие стратегию русской армии в ходе первой фазы войны. Когда в 1848 году по Европе покатилась волна революций, император Николай I, весьма обеспокоенной положением в Москве, сказал: «Москву надо подтянуть» и назначил её генерал-губернатором Арсения Андреевича.
Патриархальная и добродушная Москва от методов жёсткого на немецкий манер Закревского пришла в тихий ужас. К тому же Николай I вручил Закревскому чистые бланки за своей подписью и новый генерал-губернатор мог любого человека в любую минуту отправить, как выражался Салтыков-Щедрин, «ловить тюленей». Однако разделяя немецкий педантизм в отношении подчинённых, Закревский был начисто лишен немецкого уважения к Закону. Для Закревского единственным законом было его собственное решение. И никто не смел пикнуть. Из этого не следует, правда, делать вывод, что Закревский был классическим салтыковским самодуром. Арсений Арсениевич все свои поступки сверял с пользой государству, как он её понимал, и больше ни с чем. И одно из главных качеств исправного государства, по мнению Закревского, был идеальный порядок и дисциплина.
Нарушение порядка было в глазах Закревского одним из самых тягчайших преступлений. Понятно поэтому, что самовольное открытие фабрики могло для Рябушинского и его семьи закончиться весьма плачевно. Московское купечество вообще сильно страдало от кипучей деятельности Арсения Андреевича Закревского, который рассматривал данное сословие лишь как бездонный источник денежных средств. Не подумайте только, ради бога, что Арсений Андреевич брал взятки. Ни в коем случае! Закревский не только был лично неподкупен, но вообще маниакально боялся любого деяния, которого хоть каким-то боком можно было связать с взяточничеством.
Известен случай, когда Закревский предложил купцу В.А. Кокореву купить свой дом в Петербурге за 70 тысяч рублей. Кокорев осмотрел дом и предложил Закревскому за него 100 тысяч. Московский генерал-губернатор, видимо заподозрив скрытую взятку, заявил, что ему предлагали за дом 70 тыс., да ещё с рассрочкой платежа, поэтому он не желает слышать о большей сумме, а единственно о чём просит, так это о том, чтобы все деньги были выплачены сразу. Кокорев не стал возражать, купил дом Закревского за 70 тыс. и позднее перепродал его за 140 тыс. рублей.
Сам не беря взяток, Закревский решительно боролся со взяточничеством московских полицейских и гражданских чиновников. Однако пресекая взятки, сам обложил купцов неслыханными поборами на нужды города, поскольку в городском бюджете денег всегда не хватало. Не зря Николай I, отправляя Закревского на московское генерал-губернаторство, произнёс: «За ним я буду как за каменной стеной».
В ту пору, в которую поступил рапорт на Михаила Рябушинского, Арсений Андреевич был озабочен вырубкой подмосковных лесов. Растущая ударными темпами русская промышленность требовала всё больше топлива для машин. Леса вокруг Москвы истреблялись безжалостно. Поэтому Закревский заставлял всех содержателей фабрик отказываться от дров в пользу торфа.
Как бы там ни было, но Закревский не только оставил безнаказанным самоуправство Михаила Яковлевича, но даже выдал разрешение на фабрику, в котором отдельным пунктом было выделено: «Чтобы дров на отопление фабрики употреблялось в год не более 130 саженей трёхчетвертной меры, да и те стараться всячески заменять торфом». Таким образом подпольная фабрика Михаила Яковлевича была легализована.
В 1856 году Михаил Яковлевич, желая расширение дела, подал на имя Закревского прошение разрешить строительство в пустом дворе собственного дома четырёхэтажного здания «в коем весьма довольно и нестеснительно можно будет распространить имеющиеся при заведении ткацкие станки». Разрешение было получено, причём оговаривалась максимальное количество работников и оборудования: жаккардовских ткацких станков (программируемые перфокартами станки, т.е. станки по самой новейшей технологии того времени) - 50, простых станов - 241, «рабочих взрослых - 365 и шпульников - 60», ну и разумеется «дров трёхчетвертной меры 180 сажень, обязав его Рябушинского подпискою заменять последние торфом».
Нечего и говорить, что в самом скором времени ограничения по максимальному количеству станков и работников были Рябушинским превышены почти вдвое. Также и переход на торф в качестве основного топлива по разным причинам осуществлён не был. Рябушинские вынуждены были приобретать всё новые и новые лесные угодья для дров и к 1912 году семья владела 41 тыс. десятин лесов.
Кстати, не удержусь от некоторого резонёрства. В сущности Закревский боролся за сохранение вокруг Москвы лесных массивов, которые нещадно вырубались на нужды растущей промышленности. Т.е., выражаясь современным языком, Закревский был «зелёным». Но что в итоге это дало? Через полтора века эти торфяные разработки стали огромной проблемой для Москвы, задыхающейся время от времени от пожаров торфяников. А леса вокруг города всё равно сильно поредели в результате пресловутой индустриализации. Вот и поди предскажи, как аукнутся в не очень близком будущем те начинания, которые в настоящем считаются очень важными и правильными. Впрочем, это несколько иная тема.
Наследники
Участвуя в семейном деле, Василий предпочитал торговлю технической стороне фабричного производства. В чём однако были схожи братья, так это в необыкновенной работоспособности и упорстве в достижении целей. Эти качества были воспитаны суровым режимом, который установил для них отец. Вплоть до смерти Михаила Яковлевича братья были записаны купеческими детьми.
Император Николай I .
В 1854 году Николай I инициировал указ, согласно которому с 1 января 1855 года старообрядцы лишались права записи в купечество, а все купцы должны были при объявлении гильдийских капиталов предъявлять справку о принадлежности к Синодальной Церкви (официальная Церковь Российской империи). Следовательно сыновья купцов-старообрядцев теряли сословные привилегии и привлекались к рекрутской повинности на 25-летний срок.
Нечего и говорить, что в среде московского купечества, большая часть которого была старообрядцами, царский указ вызвал настоящую панику. Очень многие московские купцы-староверы перешли в т.н. единоверческую церковь. Единоверческая церковь была создана правительством в 1800 году для устранения раскола. Она представляла из себя приходы, где старообрядцы молились в храмах, в которых службу вели священники официальной Синодальной церкви. Более полувека эта затея развивалась ни шатко, ни валко, и раскольники единоверческую церковь в массе своей не замечали, но в 1855 году, как говорится, припёрло.
Однако крепкие в своей вере братья Рябушинские предпочли вообще выписаться из купечества, только бы не изменить вере отца, а отец считал, что именно его переход в староверие был залогом его фантастических коммерческих успехов. Так это или нет, трудно точно сказать, однако факт, что братья Рябушинские от староверия не отказались и в конечном итоге капиталы отца многократно приумножили.
Таким образом Павел и Василий остались староверами, но из купеческого сословия плавно переместились в Московское мещанство - сословие также вполне уважаемое и степенное, но не имеющее право торговать, «хошь ты плачь». Как быть? Неизвестно чем бы всё это закончилось, но тут Павел Рябушинский узнаёт, что в России имеется портовый городок Ейск (на Азовском море), в котором старообрядцы ещё могут записываться в купечество.
Гостиный двор Ейска в XIX веке .
Ейск был заложен в 1848 году по инициативе войскового атамана Черноморского казачьего войска Григория Рашпиля в качестве порта для торговли кубанским зерном. Ейск имел ряд льгот для привлечения людей и инвестиций, т.е. как сказали бы сегодня, был чем-то вроде свободной экономической зоны, в которой особо странные Указы государя императора не действовали. Однако и эта «лавочка» должна была вот-вот закрыться. Павел, не долго думая, собрался в путь дорогу и помчался в Ейск, расположенный на берегу Азовского моря.
Это путешествие за 1400 вёрст от Москвы надо бы излагать в эпистолярном жанре. За неимением места ограничусь лишь сообщением о том, что Павел Рябушинский так спешил, что по дороге сломал себе руку. Однако временная нетрудоспособность не помешала ему вовремя добраться до Ейска по беспокойной Кубанской степи и выправить гильдийские свидетельства не только для себя и брата Василия, но и даже для зятя - Евсея Алексеевича Капусткина. Так братья Рябушинские стали ейскими купцами 3-й гильдии.
После смерти Михаила Яковлевича в 1858 году, Павел и Василий стали владельцами дела общей стоимостью более чем на два миллиона рублей. В том же году указом Московской казённой палаты об брата были причислены «на временном праве» в московское купечество во 2-ю гильдию, а с 1860 года вплоть до конца жизни платили 1-ю гильдию. Не долго думая, братья организовали «Торговый Дом П. и В. Братья Рябушинские».
Павел Михайлович…
Несмотря на огромные обороты, руководство Торгового Дома помещалось в небольшой комнате конторы в Чижевском подворье. Павел и Василий сидели в конторе с 10 до 18 часов. Однако Павел частенько отлучался - то на фабрики, то заграницу.
Принимал весь товар, поступавший для продажи, лично Павел Михайлович. Технология установления розничной цены на товар была следующей. Цены на ходовой товар Павел Рябушинский назначал лично, а на новый - предоставлял устанавливать своим приказчикам. Приказчики должны были внимательно следить за реакцией покупателей и в зависимости от неё устанавливать цену. В общем можно сказать, что Торговый дом Рябушинских имел гибкую систему скидок. И судя по успехам, технология была верной.
В ту эпоху московское купечество делилось на две категории. Консервативная - большая часть московского купечества - носила «русское платье». «Прогрессивное меньшинство» предпочитало носить «немецкое платье». Павел Михайлович относился именно к этой части и не чурался общественной деятельности. В 1860 г.г. он был выбран от гильдейского купечества в члены т.н. шестиглавой распорядительной Думы. В 1864 году П.М. Рябушинского избирают в комиссию по пересмотру правил мелочного торга.
В 1864 году в кругу московского купечества «западного толка» ходили переведённые записки Германского коммерческого съезда. В связи с предстоящим заключением торгового договора между Россией и Таможенным союзом (название тоже, кстати, далеко не новое), возникла мысль проводить частные съезды купечества, подобные Германским. Министерству финансов этот проект пришёлся по душе. Первый купеческий съезд (195 участников) выбрал 20 депутатов в специальный орган, долженствующий заведовать купеческими съездами. П.М. Рябушинский попал в комиссию по хлопчатобумажной промышленности. В 1868 году эта комиссия созвала купеческий съезд для противодействия намерениям Минфина снизить пошлины на хлопок. Это была первая попытка русских купцов подать голос в защиту своих предприятий от своеволия чиновников.
Василий Михайлович в отличии от своего неугомонного брата вёл жизнь тихую и размеренную. В 1870 году в возрасте 44 лет, он надумал жениться. Невестой своей избрал Александру Овсянникову, дочь известного петербургского купца Овсянникова, крупного хлеботорговца. Была только одна загвоздка - для переговоров с родителями невесты нужно было поехать в северную столицу. А Василий Михайлович смерть как не любил никуда уезжать из Москвы. Тогда похлопотать за брата согласился Павел Михайлович. С чем и отбыл в город на Неве. Прибыв в Санкт-Петербург, 50-летний Павел Михайлович был очарован Сашенькой Овсянниковой, влюбился в неё и… Словом, в 1870 году Павел Михайлович Рябушинский и Александра Степановна Овсянникова обвенчались. Присутствовал ли на венчании брат Василий, истории не известно.
Интересно, что запись в «метрическую книгу» (что-то типа современной книги записей актов гражданского состояния) молодые сделали только в 1876 году, когда у них родился уже шестой ребёнок. Кстати, к производству потомства Павел Михайлович отнёсся со всей серьёзностью. С 1871 года по 1883 год его жена ежегодно рожала нового ребёнка (все они появлялись на свет преимущественно в июне-августе). Затем был сделан годичный перерыв, затем снова три года подряд шло ежегодное прибавление семейства. Последний ребёнок - девочка Аня, родилась в января 1893 года, когда благородному отцу шёл 73-й год. Всего таким образом Александра Степанова принесла любвеобильному мужу 16 детей! Правда трое, в том числе и последняя Аня, умерли в раннем возрасте. Но все остальные вступили во взрослую жизнь.
В 1878 году стукнуло 20 лет, как Павел и Василий Михайловичи были записаны в Московское купечество 2-й, а позднее и 1-й гильдии. По российским законом это давало им право на причисление их вместе со всем семейством к почётному гражданству. Быстренько собрав все необходимые справки, на что ушло всего каких-то шесть лет, 24 мая 1884 года братья наконец-то дождались определение Сената, который возвёл их в почётное гражданство с выдачей грамоты.
Из указа, кстати, следует, что в 1869 году братья Рябушинские состояли под следствием по подозрению в подделыванию этикетов. Подделка этикетов (этикеток, по нашему) заграничных солидных фирм было старинным промыслом русских купцов. Так что не исключено, что и Рябушинские могли попробовать улучшить имидж своей мануфактуры за счёт поддельных этикетов. Впрочем, 8 марта 1880 года (спустя всего каких-то 11 лет после начала следствия), все обвинения с братьев были сняты. Однако как основательно в то время работали судейские, не спеша разбираясь во всех обстоятельствах дела!
На следующий год после получения почётного гражданства, 21 декабря 1885 года Василий Михайлович Рябушинский скончался, не оставив завещания.
…и сыновья
Смерть брата повергла Павла Михайловича в глубокую задумчивость. И дело было даже не в каких-то особо крепких братских чувствах - как мы видели на примере женитьбы, братские чувства у Павла Михайлович были не слишком горячими. Но дело в том, что в результате законных выплат наследникам Василия Михайловича, из дела «вышло» 25% общего капитала.
Не то чтобы это очень жестоко ударило по предприятию, но показало Павлу Михайловичу, что нужно создать нечто более солидное, чем абстрактный «Торговый дом», поскольку его старшему сыну было всего только 16 лет и, следовательно, на своих детей он рассчитывать пока не мог.
Павел Михайлович решает создать «Товарищество мануфактур П.М. Рябушинского с Сыновьями». Весь свой капитал он разделил на 1000 паёв. Себе с женой взял 787 и 200 паёв соответственно (с совокупным правом на 20 голосов). Также в товарищество было записано ещё пять более или менее случайных людей, между которыми были разделены оставшиеся 13 паёв и 5 голосов. Впоследствии эти пайщики продали свои доли сыновьям Павла Михайловича.
В сентябре 1887 года устав товарищества был утверждён и тогда же состоялось первое общее собрание. На собрании по балансу Товарищество приняло от Павла Михайлович имущества почти на 2,5 миллиона рублей. Имущество заключалось: в 3,25 тыс. десятин земли стоимостью 34 868 рублей; фабричных корпусах с машинами — 500 тысяч рублей; разных машинах по описи — 448 тыс. руб.; хлопка в кладовых и в пути — 630 тыс. .руб.; хлопка и пряжи в деле — 128 тыс. руб.; товаров в кладовых на фабрике и в Москве — 240 тыс. руб.; топлива — 61,5 тыс. руб.; стройматериалов — 31 тыс. руб.; разного другого имущества по описи — 33 тыс. руб; наличных денег в кассе — 300 тысяч рублей.
Однако как ни была мощна промышленно-торговая составляющая деятельности Павла Михайловича, прибыль росла быстрее, чем расширялось дело. Поэтому параллельно расширению производства Рябушинские занимались скупкой процентных бумаг и учётными операциями. Ещё в бытность «Торгового Дома П. и В. Рябушинских» братья часто спорили, что выгоднее - развивать торговлю и производство или заниматься ценными бумагами. Любящий технику Павел Михайлович горой стоял за производство, не любящий рисковать Василий - за учётные операции. Он считал, что этот вид бизнеса более спокоен, а стало быть и выгоден. Дошло до того, что когда выдался случай купить за дёшево Шиловскую бумагопрядильню, Василий Михайлович отказался от этого наотрез и Павел Михайлович вынужден был купить фабрику на личные средства.
Тем не менее общий объём учётных операций в деле Рябушинских возрастал, правда не в такой пропорции, в какой рос капитал. Так, если на 1867 году в деле было капитала на 1,2 млн. рублей, а учётные операции «поглотили» 727 тысяч рублей (т.е. более 50%), то в 1880 году объём капитала вырос до 5 млн. рублей, а на учётные операции пошло 900 тыс., т.е менее 20%, правда к 1885 году учётные операции при капитале в 8 млн. рублей составили около 45%.
Банк Рябушинских на Биржевой площади .
Скажу пару слов о российской банковской системе XIX века. До 1860 года почти все потребности российской частной торговли и промышленности в кредите удовлетворяли частные лица. Но ростовщики уже не справлялись с растущими запросами развивающейся экономики. Нельзя сказать, чтобы государство совсем не волновала эта проблема. Ещё в 1769 году в Москве и Санкт-Петербурге были созданы ассигнационные банки. При них были созданы специальные конторы для выдачи ссуд под векселя и товары. В 1817 году на базе этих ссудных контор был создан Коммерческий банк, который в 1859 году был реформирован в Государственный банк. Обороты вексельного кредита в Коммерческом банке были незначительными - от 10 до 30 млн. рублей в год, а товарный кредит вообще никогда не доходил даже до одного миллиона. И это при том, что учёт совершался из 6-7%, тогда как частный процент в Москве равнялся 15%, а в Одессе вообще доходил до 36%. Это было связано с тем, что оформление кредита в Коммерческом (а позднее в Государственном) банке было связано с массой бюрократических процедур и строгих правил, связанных с хождением большого количества неблагонадёжных и даже фальшивых векселей.
Промышленный и торговый кредит в Коммерческом банке определялся платимой гильдией. Для 1-й гильдии допускался приём к учёту векселей на максимальную сумму 57142 руб. 86 коп., что составляло 200 тыс. рублей старыми ассигнациями. Для 2-й гильдии допускался кредит в 28571 руб. 43 коп., для 3-й - 7142 руб. 86 коп. Эти суммы выдавались на два лица из 6-7%. Многие купцы для имения удобных векселедателей записывали своих приказчиков в гильдии. Вслед за созданием Госбанка стали создаваться частные банки, но и они вплоть до конца XIX века не могли удовлетворить спрос на кредит.
Павел Михайлович Рябушинский скончался на рубеже веков - 21 декабря 1899 года. Его жена - Александра Степанова, пережила его не на долго и отошла в мир иной 30 апреля 1901 года. К этому моменту уже четверо его детей были в деле.
Учётные операции, которыми занималось «Товарищество мануфактур П.М. Рябушинского с Сыновьями» не могло не привести и в конечном итоге привело к созданию собственного банка. В своё время Товарищество кредитовало одного из крупнейших деятелей юга России А.К. Алчевского, одного из главных держателей Харьковского земельного банка (ХЗБ). В 1901 году его дела пошли плохо и он, дабы погасить кредит, уступил братьям Рябушинским свои акции. После банкротства Алчевского, братья Рябушинские были вынуждены глубже вникнуть в дела банка. Они пополнили часть растраченного капитала, сменили правление, выпустили новые акции, которые были гарантированы «Товариществом мануфактур П.М, Рябушинского с Сыновьями». Это дало свои плоды. Если в 1901 году стоимость акции ХЗБ упала с 268 руб. до 200 рублей, то в 1911 году стоимость одной акции ХЗБ была уже 455 руб. при дивиденде 26 рублей.
Павел Павлович Рябушинский .
В 1902 году был создан Банкирский дом Рябушинских с капиталом 5 млн. рублей, главными распорядителями которого стали Павел Павлович, Владимир Павлович и Михаил Павлович Рябушинские. В течении 10 лет Банкирский дом открыл 12 отделений - все исключительно в нечернозёмной части России в районе развития льноводства и мануфактурной промышленности. Обороты только Московского правления Банкирского Дома в 1911 году составили 1,42 млрд. рублей и около 800 млн. рублей обороты 12 остальных отделений.
С января 1912 года Банкирский Дом был преобразован в акционерное предприятие «Московский Банк». На 1 января 1913 года его основной капитал равнялся 20 миллионам рублей.
На этом пожалуй закончу наши фрагментарные заметки о семье русских купцов, промышленников и банкиров Рябушинских. Конечно, многое осталось за кадром. Даже в двух статьях невозможно рассказать о той гигантской благотворительной деятельности, которой занимались Рябушинские. Они открывали бесплатные столовые, приюты, тратили огромные средства на разовые выплаты неимущим. Дмитрий Павлович Рябушинский менее интересовался бизнесом и основал оборудованные по последнему слову техники Аэродинамический институт. А Фёдор Павлович заинтересовался исследованием Сибири. Его очень интересовала Камчатка, на организацию экспедиции по исследованию которой он потратил 200 тыс. рублей. Словом, о Рябушинских можно писать много. Но хочется надеяться, что и эти фрагментарные заметки дали хотя бы примерное представление об этих незаурядных энергичных и талантливых русских людях, одних из тех, благодаря кому стал возможен 1913 год - счастливейший год российской экономики. А что бы они ещё успели, если бы их путь не был прерван в 1917 году? Впрочем, история не знает сослагательного наклонения.
Среди московских купеческих династий известностью и авторитетом пользовалась семья предпринимателей, банкиров и промышленников Рябушинских. Ее родоначальником был Михаил Яковлевич Яковлев (1786–1858), выходец из экономических крестьян. Так назывались те крестьяне, которые до 1764 года принадлежали монастырям и Церкви, а по церковной реформе Екатерины II перешли в собственность государства. Для руководства этими крестьянами (а их оказалось около 1 млн человек) была образована Правительственная Коллегия экономии, потому эти крестьяне и назывались «экономическими».
В 1802 году М. Я. Яковлев стал московским купцом третьей гильдии, но пожар Москвы в 1812 году разорил его. Лишь в 1824 году он вновь возвратился в гильдию купечества.
В 1820 году Яковлеву было разрешено носить фамилию Рябушинский – по названию слободы Пафнутьево-Боровского монастыря, где он родился. В то же время Рябушинский стал членом старообрядческой общины Рогожского кладбища в Москве, в которой было много богатейших купеческих фамилий.
Основав три текстильные мануфактуры, Михаил Яковлевич оставил своим наследникам капитал в 2 млн рублей. Дело же свое М. Я. Рябушинский оставил среднему сыну – Павлу Михайловичу (1820–1899).
В 1862 году Павел Рябушинский основал торговый дом «Павел и Василий братья Рябушинские», в 1869 году купил большую хлопчатобумажную фабрику в селе Заворово Вышневолжского уезда Тверской губернии.
Братья Рябушинские были видными благотворителями. В Москве они открыли в 1891 году народную столовую, в которой бесплатно кормили 300 человек в день. Павел Михайлович оставил капитал в 20 млн рублей, который достался его сыновьям.
Павел (1871–1924), Сергей (1872 – год смерти неизвестен), Владимир (1873–1955), Степан (1874 – год смерти неизвестен), Михаил (1880 – год смерти неизвестен) установили контроль над Харьковским земельным банком; основали банкирский дом, преобразованный в 1912 году в Московский банк, и Торгово-промышленное товарищество Рябушинских; приобрели писчебумажные фабрики и типографии, лесопильные и стекольные заводы, льняную мануфактуру; создали ряд акционерных обществ. В годы Первой мировой войны они организовали производство снарядов, начали разведку нефтяных месторождений на севере европейской части России, учредили товарищество Московского автомобильного завода (АМО).
Сразу же после революции все братья Рябушинские эмигрировали.
Семья Рябушинских оставила заметный след в истории русской культуры и науки.
Степан Павлович Рябушинский имел одну из богатейших в России коллекций древнерусских икон, которая размещалась в его особняке на Малой Никитской улице, (ныне ул. Качалова, 6 – Дом приемов Министерства иностранных дел СССР).
Михаил Павлович Рябушинский собрал коллекцию живописи, размещавшуюся в особняке на Спиридоновке (ныне ул. Алексея Толстого). Эта коллекция была приобретена им у вдовы фабриканта Саввы Тимофеевича Морозова (1862–1905). Жена и дочь Михаила Павловича были известными балеринами.
Дмитрий Павлович Рябушинский (1882–1962), окончив физико-математический факультет Московского университета, в подмосковном имении Кучино основал Аэродинамический институт (ныне там размещается Институт водных проблем). В 1922 году он стал профессором Парижского университета, был членом многих национальных научных обществ и академий мира. Д. П. Рябушинский возглавлял во Франции русские эмигрантские организации – «Ассоциацию по сохранению русского культурного наследия» и «Русское Философское общество».
Федор Павлович Рябушинский (1885–1910), проживший всего 25 лет, успел профинансировать экспедицию Русского географического общества, подготовленную в 1909 году для исследования Камчатки.
Николай Павлович Рябушинский (1878–1951) был известен как меценат, издатель литературно-художественного журнала «Золотое руно». Он же был организатором художественных выставок «Голубая роза» (1907) и автором нескольких книг (псевдоним Н. Шинский).
Предпринимательство дореволюционной России
В России предпринимательство имеет глубокие корни. Оно впервые упоминается еще в "Повести временных лет". Павловская в своей статье "Традиции русского предпринимательства" пишет, что еще в "Житии Дмитрия Прилуцкого" от XIV в. рассказывается "...о северных торговых операциях переяславского купца средней руки, торговавшего пушниной. Согласно житию, он совершил три поездки на Печору и в Югру. После первой заплатил долги, после второй стал богатым человеком, а в третью поездку загубил свою жизнь где-то в дремучих лесах Печоры." Все это говорит о том, что у славян торговля к 9 веку была очень хорошо развита.
К концу XVI в. В России успешно функционировали три купеческие корпорации, имевшие выборных руководителей и пользовавшиеся определенными правами. В 1653 г. вводится первый в истории страны Торговый Устав, устанавливающий единый торговый налог. Согласно Уставу иностранные купцы облагались более высокими пошлинами, чем российские.
В Манифесте 16 апреля 1700 г. Петр I провозглашает: "С самого вступления нашего на престол все старания и намерения наши клонились к тому, чтобы все подданные наши приходили в лучшее и благополучнейшее состояние".
В начале XVIII века в России стал формироваться капитализм. Вместе с ним стали формироваться династии промышленников. В 1703 году была организована первая в России Санкт-Петербургская биржа. K началу Первой мировой войны более ста бирж существовало уже во всех крупных городах страны. Быстро развивалась банковская деятельность. Заслуженной всемирной славой пользовалась Нижегородская ярмарка. Российские предприниматели были для своего времени прекрасно образованы. Образцовыми учебными заведениями мирового класса считались в начале нашего века Петербургский политехнический институт с его экономическим факультетом, Московский, Киевский и Харьковский коммерческие институты. В стране успешно работало 250 средних коммерческих училищ, в которых обучали десятки тысяч будущих предпринимателей и управляющих. Вплоть до Октябрьской революции заслуженной всемирной славой пользовались хлопчатобумажные предприятия Морозовых, кожевенное и суконное производства Бахрушиных, промышленные предприятия Третьяковых, текстиль Прохоровых, машины и судостроение Путиловых, железные дороги Мамонтовых, химические заводы Ушковых, гастрономия братьев Елисеевых и многое-многое другое.
Путиловский завод
Конец XIX и начало XX в. были для России годами экономического роста. Особенно быстро развивалась промышленность и торговля. Торгово-промышленный оборот Европейской России составлял тогда около 10 млрд. рублей.
Возникновение династии Рябушинских
Династия Рябушинских (изначально их фамилия писалась через "я") возникла из семьи "земельных крестьян". Основатель династии – "огосударствленный" крестьянин Михайл, сын Дениса, который был стекольщиком и служил Свято-Пафнутиевскому монастырю в Боровске. Однако после секуляризации монастырских земель он был вынужден платить оброк в в Коллегию экономии и позднее стал "земельным крестьянином".
Согласно историческим источникам на конец 18 столетия семья будущих Рябушинских состояла из следующих членов семьи:
- Денис Кондратьев 76 лет
- Яков Денисов сын 56 лет
- Евдокия Евтеева (жена Якова) 44года
- 1745 Агафья дочь Якова 19лет
- Василий сын Якова 17 лет
- Домника дочь Якова 13 лет
- Иван сын Якова 10 лет
- Артемий сын Якова 5 лет
- Мария дочь Якова 4 года
- Михаил сын Якова 3 года
Наибольшую известность получили младшие сыновья Артемий и Михаил. Они успешно вели торговлю в Москве и счисляться в гильдии купцов.
К 1809 году братья ведут торговлю в купеческих рядах в Москве. Михаил к 1809 году еще не женат, но уже ведет самостоятельную торговлю в холщовом ряду.
Михаил приумножил своё состояние удачной женитьбой на Евфимии Степановне Скворцовой. Она была дочерью купца кожевника Скворцова Степана Юлиановича из деревни Шевлино. У него был небольшой заводик и дом в Кожевниках. Он стоит и по сей день.
Война 1812 года нанесла серьезный удар по торговле Михаила и Артемия. Во время пожара в Москве сгорели склады и лавки принадлежащие братьям. Они были вынуждены сменить сословие с купеческого на мещанское.
Картина Франческо Вендрамини "Московский пожар 1812 года", XIX век
Михаил Рябушинский поступил на службу к купцу Сорокованову, который в последствии был очень доволен работником и назначил его управляющим своих активов. Впоследствии за неимением наследников купец передал свое состояние Михаилу.
Лишь спустя 12 лет, в 1824 году, он вновь стал купцом, но уже под другой фамилией – Ребушинский. Фамилию он сменил, перейдя в раскол, а называться стал так по слободе, в которой он жил в Боровске. Со временем, и довольно быстро, Рябушинские превратились в Рябушинских, но Михаил Яковлевич всегда подписывался по-старому.
Сначала Михаил Яковлевич торговал холщовым товаром, потом хлопчатобумажными и шерстяными изделиями, но всегда мечтал основать собственное производство. Накопив капитал, в 1846 году он основал небольшую фабрику в собственном доме в Москве, в Голутвинском переулке. Он производил шелковые и шерстяные изделия.
После смерти любимой жены Евфимии Степановны, происходившей из богатых купцов Скворцовых, Михаил Яковлевич постепенно начал отходить от дел, передав фабрики в руки сыновей – Ивана, Павла и Василия. Иван рано умер, и наследство Михаил Яковлевич оставил в нераздельную собственность Павлу и Василию.
Павел управлял фабриками и заботился об их обеспечении сырьем, станками, красками, дровами. Василий занимался финансовой документацией, ведением коммерческих дел и бухгалтерией. Павел Михайлович, возглавив дело, усиленно развивал фабричное производство, построил четырехэтажное здание ткацкой фабрики рядом с домом. Техническую сторону дела он знал досконально, поэтому самую ответственную работу – прием товара – он выполнял сам. Он же устанавливал и цены на товары.
С начала 1860-х Павел Михайлович начал активно заниматься общественной деятельностью. В 1860 году он избран в члены шестигласной распорядительной Думы Москвы как представитель от Московского купечества, в 1864-м – в комиссию по пересмотру правил в мелочном торге, в 1866-м – депутатом городского собрания и членом коммерческого суда. В 1871 и 1872 годах его выбирали в члены учетного и ссудного комитетов Московской конторы Государственного банка, с 1870 по 1876 год он был выборным Московского биржевого комитета. Таким образом, Павел Михайлович Рябушинский стал одним из признанных лидеров московских предпринимателей.
В 1880–90-х годах Павел Михайлович вел учет первоклассных торговых векселей. Это новое для купца дело заинтересовало его, постепенно он все больший упор стал делать на банковские операции. Позднее его сыновья основным видом деятельности будут считать именно банковское дело, которое и принесет им громкую славу. Скончался Павел Михайлович в возрасте 78 лет в окружении многочисленного потомства. Александра Степановна, его лебедушка, пережила мужа всего на год с небольшим, несмотря на значительную разницу в возрасте. После смерти отца фабриками стал заниматься Павел Павлович, который занял пост директора-распорядителя. Ему помогали братья Сергей и Степан. Они в широких масштабах развили банковскую деятельность и в 1902 году основали банкирский дом, во главе которого встали братья Владимир и Михаил.
Пробыв в первой гильдии пятнадцать с половиной лет Рябушинские сделали в 1879 г. попытку получить для себя и своих детей потомственное почетное гражданство. Сенат отказал им в этой просьбе. Причиной стало то, что они принадлежали к раскольникам. Запрет на почетные титулы был регламентирован основании секретным высочайшим повелением от 10 июня 1853 г.. На его основании раскольникам, к какой бы секте они ни принадлежали, отличия и почетные титулы давались только в виде исключения. Многолетние хлопоты Рябушинских увенчались успехом 11 июля 1884 г., когда им наконец-то была выдана грамота Александра III о "возведении их с семействами в потомственное почетное гражданство".
Павел Павлович Рябушинский
Павел Павлович Рябушинский возглавил семейное дело в сложный для мировой и российской экономики период на рубеже XIX и XX столетия. Он оставил глубокий след не только в истории династии Рябушинских, но и всей России. Мировой экономический кризис практически не затронул текстильную промышленность. От кризиса страдали только те текстильщики, которые были нацелены на западных потребителей. Рябушинские в их число не входили. Свою продукцию они поставляли преимущественно на российский рынок.
Павел Павлович Рябушинский
К началу десятых годов Павел Павлович возглавлял уже крупнейшую финансовую монополию, аппетиты которой намного переросли пределы производства и продажи тканей. Всюду, где только возможно, его "Средне-Российское акционерное общество" противостояло иностранцам: геологическая разведка на Севере, в районе Ухты, лесодобыча и лесозаготовка, расширяющиеся интересы в нефтяной промышленности, первые шаги отечественного машиностроения, автомобильная и авиационная отрасль – этот перечень далеко не полон. Возможности были огромными, амбиции – еще больше.
В отличии от других представителей династии Рябушинских, Павел Павлович участвовал в политической общественной жизни страны. В годы кризиса 1905–1907 гг. П.П. Рябушинский окончательно уходит в публичную политику. Павел Павлович был выборный Московского биржевого комитета, член министерской Комиссии по упорядочению быта и положения рабочих в промышленных предприятиях Империи, активно, "как средствами, так и трудами", участвует в движении за права старообрядцев. Характерно, что именно на старообрядческом съезде 1906 г. в Нижнем Новгороде Рябушинский впервые представил свое видение переустройства России, основанное на единстве и целостности государства, преемственности государственной власти, эволюционирующей в сторону развитого парламентаризма, отмене сословных преимуществ, свободе вероисповедания и неприкосновенности личности, "замене старого чиновничьего аппарата другим – народным, доступными для народа учреждениями", всеобщим бесплатным образованием, наделении крестьян землей и исполнении "справедливых желаний рабочих относительно порядков, существующих в других государствах с развитой промышленной жизнью".
П.Б. Струве
В 1907 году в российской экономики и политике отметилась определенная стабилизация. На этом фоне Павел Павлович Рябушинский начинает издавать одну из самых популярных ежедневных газет – "Утро России". В тоже время вместе с П.Б. Струве он проводит ежемесячные совещания с лучшими умами страны – разрабатывает долгосрочную стратегию экономического развития.
Павел Павлович Рябушинский сознательно строил свой образ – активного, мобильного, понимающего свой и более широкий государственный интерес русского капиталиста. В нем поразительным образом уживались своеобразная деловая этика старообрядческой среды, широкая натура русского купца и благотворителя с железной цепкостью образованного предпринимателя ХХ в. Сохранился любопытнейший документ: "Отчет и баланс П.П. Рябушинского на 1 января 1916 года". Павел Павлович владел имуществом на общую сумму в 5 002 тыс. рублей, в том числе акциями Московского банка на 1905 тыс., семейной текстильной фирмы на 1066 тыс., типографии, где печаталось "Утро России" – 481 тыс., и домом на Пречистенке, оцененным в 200 тысяч рублей. Годовой доход Павла Павловича составлял около 330 тысяч, причем директорское жалованье в банке и различных семейных компаниях – около 60 тысяч. Из расходов, помимо 24 тысяч на содержание семьи, 84 тысячи ушло на покрытие дефицита "Утра России", 30 тысяч – на другие издательские проекты. До 20 тысяч истратил Павел Павлович и на различные пожертвования (десять тысяч – старообрядческому журналу, пять тысяч – декадентскому издательству). Годы Гражданской войны Рябушинский провел в Крыму, а затем оказался в эмиграции, во Франции. Но и там он не терял веры в Россию.
Тем временем братья П.П. Рябушинского Владимир и Михаил еще в начале XX века занялись финансовой составляющей растущей на глазах "братской" империи, которой теперь точнее подошло бы название "торгово-промышленно-финансовой". Основанный в 1902 году "Банкирский дом братьев Рябушинских" (знаменитый тем, что был первым и единственным частным банком в России, публиковавшим свои ежемесячные и годовые отчеты) десятилетием позже был преобразован в акционерный коммерческий Московский банк с основным капиталом 25 млн. рублей.
Судьба представителей династии Рябушинских
Не все представители династии Рябушинских занимались предпринимательством. Так, Дмитрий Павлович Рябушинский занимался наукой. В 1916 году Дмитрий Павлович создал 70-мм пушку, напоминающую открытую трубу на треноге. Орудие Рябушинского было предшественником динамореактивных и более поздних газодинамических безоткатных орудий.
Дмитрий Павлович Рябушинский
Дмитрий Павлович стал ученым с мировым именем, профессором, членом-корреспондентом Французской академии наук. После революции Дмитрий Павлович по собственной инициативе отдал аэродинамический институт государству, после чего эмигрировал во Францию, где он и умер в Париже в 1962 году. Во Франции он работал в области аэродинамики и пропагандировал российскую науку. Дмитрий Павлович в 1932 году за экспериментальные исследования получил премию А. Базена от Парижской академии наук, а в 1935 году был избран её членом-корреспондентом. Во времена СССР имя Д,П, Рябушинского было незаслуженно забыто. Лишь 31 октября 2011 года в городе Железнодорожный открыт памятник Дмитрию Павловичу Рябушинскому, работы скульптора Сергея Александровича Ялоза.
Николай Павлович Рябушинский стал литератором. Он автор многих рассказов и повестей, пьес и стихов. Наибольшую известность он приобрел как издатель литературно-художественного журнала символистов "Золотое руно".
По заказу Николая Павловича в начале XX века близ Петровского парка была возведена роскошная дача, получившая название "Черный лебедь" и прославившаяся не только своей архитектурой и коллекцией картин, но и шумными приемами для московской богемы. Николай Павлович собирал полотна как старых мастеров, так и современников, причем основную часть собрания составляли картины художников, группировавшихся вокруг "Золотого руна". Кроме того, в его коллекции были известные скульптуры О. Родена. По инициативе Николая Павловича в 1907 году открылась выставка московских символистов "Голубая роза". На выставку были приглашены известные пианисты, здесь же читали стихи В. Брюсов и А. Белый. В 1909 году Николай Павлович разорился и был вынужден продать часть своей коллекции с аукциона. Потом ряд полотен погубил пожар на вилле "Черный лебедь". После этого пожара уцелел лишь портрет В. Брюсова кисти М.А. Врубеля и полотна, находившиеся в московском особняке Рябушинского. После октября 1917 года Николай Павлович состоял на государственной службе консультантом и оценщиком произведений искусства, но в 1922 году он эмигрировал. Его коллекция была национализирована и поступила в Государственный музейный фонд.
Михаил Павлович Рябушинский финансировал несколько художественных выставок, выделял средства служащим Третьяковской галереи, в 1913 году входил в состав Комитета по организации посмертной выставки В.А. Серова. Собирать свою коллекцию картин русских и западноевропейских художников Михаил Павлович начал в 1900 году, особую любовь он питал к произведениям молодых русских живописцев. Некоторые полотна он покупал на выставках. По традиции московских коллекционеров, свое собрание Михаил Павлович намеревался передать в дар Москве.
В 1917 году он сдал свою коллекцию на хранение в Третьяковскую галерею, где и остались его картины после национализации. Часть этого собрания в 1924 году была передана в Музей нового западного искусства. В настоящее время картины из собрания М.П. Рябушинского находятся в Государственной Третьяковской галерее, Государственном Русском музее, государственном музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, Киевском музее русского искусства, Художественном музее им. А.Н. Радищева в Саратове.
Когда в январе 1918 года был создан "Союз деятелей художественных хранилищ", Михаил Павлович стал его казначеем, но сотрудничество с новой властью не состоялось. В 1918 году Михаил Павлович вместе с братьями эмигрировал и поселился в Лондоне, где открыл отделение банка Рябушинских и стал его директором. К 1937 году его банк прекратил существование, Михаил Павлович занялся сначала импортом товаров из Сербии и Болгарии в Англию, а после Второй мировой войны стал комиссионером в мелких антикварных лавках. Умер он в 1960 году, на восьмидесятом году жизни.
Степан Павлович Рябушинский собирал иконы и был одним из признанных авторитетов в этом вопросе. Иконы привозили ему со всей России. Степан Павлович покупал их большими партиями, выбирал себе самые ценные, а остальные жертвовал старообрядческим храмам. Все свои иконы Степан Павлович располагал в домашней молельне, не украшая ими стены кабинета или гостиной. Став одним из пионеров научного исследования икон, он составил и издал описания многих из них, например иконы Божьей матери Одигидрии Смоленской. Степан Павлович Рябушинский получил звание ученого-археолога и был избран почетным членом Московского археологического института.
Одним из первых С.П. Рябушинский начал реставрировать иконы, для чего устроил у себя дома реставрационную мастерскую. В 1911–12 годах Степан Павлович экспонировал свою коллекцию на выставке "Древнерусская иконопись и художественная старина" в Петербурге. В 1913 году Степан Павлович выступил как организатор крупнейшей выставки древнерусского искусства в честь 300-летия дома Романовых. После революции 1917 года Степан Павлович эмигрировал и поселился в Милане, где управлял суконной фабрикой. Иконы из его собрания поступили в Государственный музейный фонд, откуда впоследствии разошлись по разным музеям.
Федор Павлович Рябушинский прожил всего 27 лет, но и он успел оставить заметный след в истории и приобрести репутацию покровителя науки. В 1908 году по его инициативе Императорское русское географическое общество организовало большую научную экспедицию для исследования Камчатки. На это дело Федор Павлович пожертвовал 250 тысяч рублей.
«ВСЕ ДЛЯ ДЕЛА – НИЧЕГО ДЛЯ СЕБЯ»
Братья РябушинскиеКто такие Рябушинские?
Что мы знаем о них? Сколько их было, один или несколько?
Ну, положим, особняк на малой Никитской постройки Шехтеля,
в котором позже жил Горький, у всех на слуху и на виду.
А дальше?
Итак – братья Рябушинские.
А было их восемь, невероятно талантливых, оставивших неизгладимый след в истории русского меценатства, воистину государственных людей.
Дед их, Михаил Яковлев, уроженец Ребушинской слободы Калужской губернии, прошел путь от бобылей (не имеющих надела крестьян) до купца второй гильдии, это про него будет сказано: «Думается, что лиц, обладавших 1000 рублями, имелось много тысяч, но создавших из них в течение сорока лет работы 2’000’000 рублей, очень немного, и они своим счетом едва ли заполнят один десяток». У Михаила Яковлева была железная воля, соединенная с мировоззрением хозяйственного мужика: «ВСЕ ДЛЯ ДЕЛА – НИЧЕГО ДЛЯ СЕБЯ» , – скажет он, и это станет девизом рода Рябушинских.
В 1820 году он подаст прошение об изменении фамилии Яковлев на фамилию Ребушинский, позже ставшую Рябушинский. К детям относился сурово, книжного воспитания не признавал, считая, что лучший учитель – жизнь. Как-то раз, услышав в доме звуки скрипки, разыскал на чердаке второго сына – Павла – с инструментом в руках.
Бедная скрипка тут же была разбита о стропила: «Я тебе покажу это бесовское занятие! Ты – купец! Ты – Рябушинский».
Сын после этого и думать не смел продолжать свои тайные уроки у какого-то нищего француза. После разорения 1812 года, как всегда бывает после сильных общественных потрясений, русское общество переживает период религиозных исканий. В московском купечестве эти искания вылились в усиленный переход из господствующей церкви в старообрядчество.
«Не крепко то, что неправдой взято. Не удержишь, да и души своей не соблюдешь». Так закладывались устои рода Рябушинских.
Сын его, Павел Михайлович, во многом походил на отца, превосходя его умом и талантом. Воспитывался дома, без всякой системы, с пятнадцати лет работал в лавке отца, постигая тайны ведения бухгалтерских книг. Самостоятельно изучил мануфактурное дело и мог замещать отца при устройстве фабрик в Калужской губернии. Историю со скрипкой в детстве мы уже знаем. Но это увлечение не прошло бесследно. Павел Михайлович очень полюбил театр и часто принимал у себя актеров Малого театра. Он был счастлив в браке, и все восемь его сыновей составляют гордость России, ибо были они созидателями по духу своему.
После смерти отца, Павла Михайловича, главой клана стал старший сын, Павел Павлович, перед авторитетом которого всегда беспрекословно склонялись все младшие братья и сестры. Потрясающая внутрисемейная дисциплина! Павел прославился как миллионщик-политик, которого ненавидели и царица, и большевики. Идеолог молодой российской буржуазии, Павел Павлович воевал и с правительством.
На одном из выступлений он вдруг выкрикнул: «Одна надежда, что наша великая страна сумеет пережить свое маленькое правительство!» На обеде в честь приехавшего в Москву премьер-министра Павел поднимает тост не за правительство, как требовалось по протоколу, а за русский народ. Городской глава в бешенстве: «Московских купцов мало жгли в пятом году, они еще не образумились. Вот дворяне - им въехали порядочно, они и протрезвились». «Странная и своеобразная фигура – этот московский миллионер, – пишут о нем «Биржевые ведомости» (15 июня 1915 года), – нечто среднее между старообрядческим начетчиком и английским дельцом. Находясь в самой гуще политической борьбы и прекрасно понимая неизбежность смуты, он не только продолжает развивать дело, но и призывает к этому и других».
«Мы знаем, что естественное развитие жизни пойдет своим чередом.
И к сожалению, оно жестоко покарает тех, кто нарушает экономические законы.
Поэтому, господа, мы поневоле вынуждены ждать. Это катастрофа, этот финансово-экономический провал будет для России неизбежен, если мы уже не находимся перед катастрофой. И тогда, когда она станет для всех очевидной, только тогда почувствуют, что шли по неверному пути.
Мы чувствуем, что то, о чем я сейчас говорю, является неизбежным, но, к сожалению, нужна костлявая рука голода и народной нищеты, чтобы она схватила за горло уже друзей народа, членов разных там комитетов и советов, чтобы они опомнились. В этот трудный момент, когда надвигается смутное время, все живые культурные силы должны образовать одну дружную семью. Люди торговые, надо спасать землю русскую!» Раздается гром аплодисментов. Это случилось 3 августа 1917 года в Богословской аудитории МГУ, на открытии Всероссийского торгово-промышленного съезда.
По проекту архитектора Шехтеля в Москве на Путинках строится типография Рябушинских в стиле модерн. Павел Павлович издает газету «Утро». В апреле 1907 года он в административном порядке высылается из Москвы за то, что газета «Утро», несмотря на сделанное неоднократно предупреждение, продолжала держаться противоправительственного направления. Телеграмма брата Дмитрия: «Узнали сегодня об административной тяжкой каре, которая тебя постигла.
Выражаем глубокое уважение к твоему твердому и благородному образу действий». А в сентябре Павел уже приступает к изданию своей новой и получившей широкую известность газеты «Утро России». В канун мировой войны на деньги Павла Павловича было снаряжена экспедиция на поиски радия. Вопрос о поиске радия поднял в 1909 году В.И.Вернадский. Осенью 1913 года в особняке Павла на Пречистенке, в присутствии деловых людей, Вернадский прочел доклад о радии и его возможных месторождениях в России. В эмиграцию Павел Павлович приехал уже больным. Прожил совсем немного и скончался во Франции от туберкулеза в 1924 году на 51-м году жизни.
Следующим за Павлом по старшинству шел Сергей. Помимо активного участия в промышленно-банковской жизни семьи, Сергей Павлович имел и единоличное дело. Это, во-первых, Институт педагогики на Рогожках. Он был оснащен новейшими по тем временам методиками и техническими средствами. Об этом мало кто знает, потому что большевики прикрыли это начинание сразу после прихода их к власти. А во-вторых, и это главное, на окраине тогдашней Москвы Сергей вместе с братом Степаном за шесть месяцев (!) на основе Акционерного Московского общества (АМО) создают небольшой автомобильный завод – первый в России. Причем производство устроено таким образом, что при минимальной реорганизации автомобильный завод может производить авиатехнику. Ныне этот завод называется заводом им. И.А.Лихачева. Но на этом таланты Сергея Павловича не кончаются. Он был еще и очень неплохим художником-анималистом. Сам Репин рекомендовал его передвижникам. Рябушинский и выставлялся с ними, и организовывал выставки, и, конечно же, меценатствовал. А также он возглавлял Московский клуб автомобилистов и Московское общество воздухоплавания. Удивительно, что именно эти люди, будучи столпами староверчества, уловили совсем слабые веяния завтрашнего дня: самолет, автомобиль, спорт, туризм. Кстати, следующий брат, Владимир, возглавлял Российское общество по туризму.
«Учился я в Гейдельберге. Оставалось 2–3 семестра, но меня съедала тоска по родине. Несмотря на то, что каждые каникулы я ездил домой, я не выдержал и, махнув рукой на докторат, попросил отца разрешить мне вернуться.
Впрочем, войдя в семейное дело, Владимир скоро восстанавливает свою репутацию. Член Правления Московского банка, Московской городской думы, а также один из главных работников «Товарищества мануфактур П.М. Рябушинского с сыновьями», Владимир представлял собой талантливый и органичный сплав банкира и промышленника, и вдруг... С началом Первой мировой войны, оставив все, он уходит добровольцем на германский фронт. Был ранен в грудь навылет. Удостоен Георгия 4-й степени. Пишет работу об устройстве укрепительных сооружений. Революция застала его в действующей армии. Далее – он командир сформированного им автомобильного отряда в армии Врангеля.
Митрополит Вениамин рассказывал, как в 20-м году к нему бросился офицер с большой темно-русой бородой. «Владыка, я не принадлежу господствующей церкви. Я – старообрядец. Но почитаю и православную иерархию. Благословите! Моя фамилия – Рябушинский. – И сразу, без всякого предисловия, каким-то срывающимся голосом сказал: – Владыка! Мы погибаем, мы такие же большевики, как и они».
А затем наступила парижская эмиграция. Попытки вернуться к семейному делу безрезультатны. В 1925 году Владимир организовал общество «Икона», председателем которого и состоял до кончины. Он публикует десятки статей о русской иконе и истории религии в России. У Владимира Павловича есть замечательный труд под названием «Сравнение языков», где он исследует шесть языков, которыми владел в совершенстве: латинский, греческий, итальянский, французский, русский и английский.
К месту добавить, что Геродота он читал в подлиннике, на древнегреческом. Вот такой вот купчишка! Когда Германия напала на Советский Союз, в эмигрантских кругах распространились слухи о составлении списков имущества, оставленного в России, с расчетом на успехи немецкой армии. Затея эта не понравилась Владимиру. Сохранилось его письмо брату Степану: «Мы, Рябушинские, продолжая традиции незабвенного Паши, должны сейчас думать не о себе, а о России. Если когда-либо настанет необходимость, мы прекрасно вспомним, что нам принадлежало и, конечно же, как честные люди, что мы должны. Сейчас же вся наша энергия должна быть направлена к тому, чтобы поскорее принять участие в работе на пользу русского народа, а на каком месте придется работать – на то воля Божья».
С начала Второй мировой войны, особенно после оккупации нацистами Франции, жизнь русских эмигрантов стала еще тяжелее. Но сотрудничеством с фашистским режимом ни один из Рябушинских себя не запятнал. Владимир Павлович умер в Париже в 1955 году в возрасте 83-х лет.
А теперь поговорим о владельце того самого особняка на Малой Никитской Степане Павловиче. К сожалению, внутреннее убранство особняка претерпело изменения. В парящую, воздушную замысловатость модерна Горький, последний владелец особняка, в прямом смысле въехал с большевистской прямотой.
Но остались нетронутыми фасады и сад, посаженный еще при жизни.
Степан Павлович остался в русской истории не только и не столько как предприниматель, активно работающий в семейном бизнесе, но прежде всего как коллекционер. Только по каталогам Третьяковской галереи, куда после революции перешла часть собрания, значится пятьдесят семь икон XIII–XVII веков, принадлежащих Степану. Наиболее ценные находились в храмах Рогожского кладбища, с которыми тесно была связана жизнь собирателя. Сюда он передал икону Богоматери Одигитрии Смоленской, которую после реставрации 1812 года запрещалось, как наиболее ценный памятник старины, переносить из одного храма в другой. Уже одной коллекции было бы довольно, но Рябушинские есть Рябушинские, и масштаб их деятельности воистину впечатляет. В марте 1905 года старший брат, Павел Павлович, будучи председателем старообрядческой общины Рогожского кладбища, покупает участок в 3-м Ушаковском переулке и жертвует эти земли на строительство храма Покрова Пресвятой Богородицы. Далее в дело вступает Степан. Он не только жертвует колоссальные суммы на постройку храма: весь иконостас, представляющий огромную художественную и археологическую ценность, состоит из подлинных древних икон из собрания Степана Павловича. Он становится председателем Остоженской старообрядческой общины. В 1998 году храм восстановлен. Поразительны все-таки эти старообрядцы Рябушинские, жившие в стиле модерн и обгонявшие время. В эмиграции Степан сотрудничал с Владимиром в обществе «Икона», написал работу по реставрации икон и умер в 1942 году в Италии в возрасте 68-ми лет.
Николая Павловича дома звали Николаша. Он считался беспутным и никчемным человеком. Если хотели братья укорить друг друга за неразумность, то говорили: «Ну я понимаю, если бы это Николаша сделал, но ты-то!» Николай действительно прожил богемную жизнь с купеческим размахом. Семейное дело его не интересовало: он сразу же вышел из него, забрав свою долю капитала. По духовному завещанию отца ему причиталось 400 тысяч рублей. Получив их, в течение трех месяцев прокутил чуть ли не половину. Главной статьей расходов явилась певица кафе-шантана Фажет. Одних драгоценностей он купил ей на 45 тысяч рублей, не считая роскошных обедов и катаний на лихачах. Юноша срочно был взят под контроль родственников. На деньги, получаемые от братьев, он побывал в самых экзотических странах – Японии, Гонконге, охотился на фазанов в Китае. Современники относились к нему по-разному. Одни считали, что он был неординарен, другие видели в нем заурядного купчишку. Но в нем была заложена несомненная талантливость. Он пишет рассказы и повести в модном декадентском стиле. А вот выдержка из письма Лансере-Бенуа: «Рябушинский побывал у нас всех, всем как личность очень не понравился, пшют, ужасно надушенный, до вечера пахло в комнатах, смесь наивности и хвастовства». Бенуа поначалу увидел в молодом Николае Рябушинском олицетворение золотого тельца, на поклон к которому вынуждено идти высокое искусство. В письме Сомову он пишет: «Принужден ожидать нашего нового мецената. Вчера он побывал здесь на огромном автомобиле. Хорош ваш Рябушинский! У нас теперь такое безрыбье, что даже этот вздутый моллюск может сойти за рыбу. Почему мы так и не получили нашего Третьякова, нашего Мамонтова!» А Николаша тем временем в Петровском парке строит изящную виллу под названием «Черный лебедь» (архитектор все тот же Шехтель) и наслаждается обществом богемных гостей.
Но Николай не был бы Рябушинским, если бы жизнь его ограничилась только блажью да пирушками. В январе 1905 года выходит в свет журнал «Золотое руно». «В грозное время мы вступаем в путь, кругом кипит водоворот обновляющей жизни. Мы не отрицаем ни одной из задач современности, но мы твердо верим, что жить без красоты нельзя. Вместе со свободными учреждениями надо завоевать для наших потомков подлинное, ярко озаренное солнцем творчество. Во имя той же грядущей жизни мы, искатели «Золотого руна», развертываем наше знамя!» Редактор и издатель – Николай Павлович Рябушинский. В журнале печатались Бунин, Бальмонт, Андрей Белый, Блок, Волошин.
Журнал Николая Рябушинского в течение нескольких лет был признанным центром русского символизма. Из воспоминаний современника: «Николашу, как называли его в Москве, всерьез не принимали, но он оказался хитрее своих братьев, так как прожил все на родине». И несмотря на это, умудрился безбедно жить в Париже, в войну отсиделся в Монте-Карло и скончался в 1951 году в возрасте 74-х лет.
Михаилу Павловичу было два года, когда родители привели его на открытие промышленно-художественной выставки.
Оркестром дирижировал сам Антон Рубинштейн. С младенчества Михаил Рябушинский очень чутко воспринимал красоту. В двадцать лет он начинает собирать коллекцию живописи, которая сделала его самым знаменитым из братьев. В отличие от Павла, Николая, Дмитрия, бывших всегда на виду и слывших возмутителями спокойствия, он находился постоянно в тени. Серьезные банкиры не любят известности. Богатство обязывало относиться ко всему осторожно и солидно.
Счета из книжных магазинов свидетельствуют, что только в 1910–1911 годах он приобрел изданий по искусству на несколько тысяч рублей. Потомок калужских мужиков сумел стать знатоком искусства, но и хватку сохранил. Через Валентина Серова, меценатом которого он был, сделал предложение жене художника Врубеля выслать в Москву неоконченную картину «Демон». Родственники Врубеля назначили за эту работу две тысячи рублей. Рябушинский предлагает уступить за тысячу. Из письма госпожи Забеллы-Врубель: «Имея в виду беспомощность художника, потерявшего зрение, и глубокую потрясенность его жены тяжелыми жизненными невзгодами, может, Вы получили бы большое нравственное удовлетворение, разделив уступку пополам, то есть заплатив за картину тысячу пятьсот рублей». Михаил Рябушинский отправил чек на… тысячу рублей. В тридцать лет он – директор Харьковского земельного и Московского коммерческого банков. Дело и искусство так переплелись в жизни Михаила, что опись картин его коллекции была обнаружена среди бумаг Московского коммерческого банка.
В 1909 году он покупает у Саввы Морозова роскошный особняк на Спиридоньевской (архитектор Шехтель) и перевозит туда свою коллекцию. В том же году, вдохновленный примером бескорыстного служения отечественной культуре Павла Михайловича Третьякова, публично заявляет, что со временем передаст свое собрание Москве. В архиве Третьяковской галереи сохранился любопытный документ под названием «Картины и рисунки из собрания М.П.Рябушинского, принятые на временное хранение. Составлено 13 ноября 1917 года». 35 живописных работ отдал он под опеку национального музея, спасая их от смутного времени.
Верные себе, Рябушинские не покладая рук действуют. В период их харьковской жизни основывают мощный Юго-Центральный банк с филиалами в Одессе, Екатеринославле, Киеве. Они были уверены в том, что большевики – это ненадолго. И когда в эмиграции в 1924 году умирает Павел, руководство западными капиталами ложится на плечи Михаила. Ему 44 года. Он основал в Лондоне «Вестерн Банк». Из письма Сергея к Михаилу: «За пять лет нашего пребывания за границей нами потеряно 400 тысяч фунтов стерлингов. Осталось 100 тысяч. Возникновение наших дел имело случайный характер. Чего стоит весьма пагубное фантастическое решение открывать отделение во всех частях света для захвата мировой суконной торговли.
Взяв на себя лидерство, ты принял тяжелую моральную ответственность: нас не погубить и не опозорить в деловом смысле». Михаил – Сергею: «Собери братьев и пусть решают, выгнать меня из дела или нет». По требованию братьев Михаил закрыл все американские дела, реорганизовал Французский банк, попросил лишь не трогать «Вестерн Банк», предмет его гордости. Однако экономическая депрессия свела на нет все титанические усилия и полностью разорила мощную династию. А в это время в России газеты затрубили: «Сенсация! Найдены сокровища Рябушинского». В доме Михаила в Спиридоньевском расположился Бухарский дом просвещения. При перестановке шкафов был обнаружен тайник, а в нем сорок живописных работ русских художников – Брюллов, Тропинин, Серов, Врубель, Бакст, Репин, мраморный бюст Гюго работы Гогена, восточный фарфор.
В 1937 году Михаил пишет брату Николаю из Лондона: «Ты знаешь, Николаша, что мне не хватает… Еда в хорошем ресторане, жизнь и путешествия в хорошей гостинице, тратить сколько хочу, не считая, сколько у меня в кармане… Жить в определенных рамках – это убивает всякую радость».
А вот письмо 1945 года – опять же Николаю: «Материально мои дела были очень плохи. Постепенно шел в этом отношении вниз. И вот однажды, с Божьей помощью, я посмотрел в окно антиквара.
Решил войти. Спросил, могу я взять образец старинного чайного сервиза (Рокихам). Антиквар согласился. Я поехал на басе в Вест-Энд, Бонд-стрит, вошел в известный антикварный магазин и предложил сервиз по образцу и моим сертификациям… Бондский антиквар купил.
Я заработал свою первую комиссию – два с половиной английских фунта. Это было свыше трех лет назад. С тех времен дело у меня пошло и стало развиваться, я продолжаю как агент по старине и искусству. В душе моей удовлетворение, что я люблю свою работу. И встал на ноги опять, без всякой помощи со стороны».
Еще позже Михаил скажет: «Не нужно думать, что благословение Божье только в богатстве. Многих из нас когда-то Господь благословил богатством, а сейчас бедностью и даже нищетой. Это благословение, думается, еще выше». Михаил Павлович дожил до 80-ти лет и умер в Лондоне в больнице для бедных.
Декабрь 1903 года. Сенсационное сообщение о том, что американцы братья Райт подняли в воздух аппарат тяжелее воздуха. В один из осенних дней 1904 года к преподавателю Практической Академии коммерческих наук Николаю Егоровичу Жуковскому, крупнейшему ученому в области аэродинамики, подошел 22-летний слушатель Дмитрий Рябушинский и предложил свою семейную усадьбу Кучино (ныне город Жуковский) для создания аэродинамической лаборатории. Так появилась первая в Европе лаборатория по аэродинамике.
Вскоре сотрудничество с Жуковским распалось, и все исследования проходили под руководством Дмитрия. В1916 году в Кучино испытали безоткатное орудие системы «ракета в пушке», положившее начало современной реактивной артиллерии. Свою долю капитала Дмитрий из дела не изымал, но и в семейном бизнесе никак не участвовал, целиком посвятив себя науке. Когда был объявлен «красный террор», почти все Рябушинские перебрались в Харьков, занятый немцами, где у них был семейный банк. Вся их торгово-промышленная собственность была национализирована. В Харькове они пытаются восстановить фирму.
Вспоминает дочь Дмитрия Александра. Ей было семь лет, когда в их дом в Кучино, где был институт, ворвались красные. «С опущенными на глаза кепками, они топтали клавиши рояля, стреляли в хрустальные люстры и рвали портьеры на портянки». Самого Дмитрия Павловича в этот момент дома не было – он отлучился по делам в Москву.
После этого случая Рябушинский отправляет семью в Харьков, а сам остается, пытаясь спасти свое детище. «Я остался, чтобы защитить институт. Я отправился в учреждение, возглавляемое Луначарским, и говорил с профессором Московского университета астрономом Штернбергом, членом компартии. Мы говорили с ним довольно-таки откровенно.
И помнится, что на мое замечание, что мои братья, организуя и развивая национальную промышленность, освобождают ее от иностранной зависимости и, следовательно, содействуют повышению уровня жизни всего населения, он ответил: «Мы сделаем это гораздо лучше». Мое предложение национализировать аэродинамический институт было принято.
Я был назначен временно исполняющим обязанности заведующего». Институт был сохранен.
В разгар «красного террора» Дмитрий Павлович попросил командировку в Данию. «Приехав в Данию, я был радушно принят директором метеорологического института Лакуром и знаменитым физиком Нильсом Бором».
В Россию Рябушинский не вернулся. За границей он продолжал заниматься наукой, был избран членом-корреспондентом Французской Академии наук, преподавал в Сорбонне, основал научно-философское общество и Общество охраны русских культурных ценностей за рубежом. Он умер 80-летним стариком с эмигрантским паспортом, так и не пожелав сменить гражданство.
Самый младший из братьев, Федор Павлович, тоже не полностью отдавал себя торгово-промышленному делу. Он оставил о себе память как инициатор и организатор научной экспедиции на Камчатку. С целью лучшего ознакомления с Сибирью он пригласил А.А. Ивановского прочесть ему полный курс географии, антропологии и этнографии Сибири. Федор Павлович отнесся к этому курсу с необычайным интересом, немедленно приобретал рекомендуемые ему книги, карты и атласы. И в конце концов у него составилась обширная библиотека по Сибири.
Впервой половине курса он очень заинтересовался Алтаем. Занимаясь восточными окраинами, он был абсолютно поражен, насколько не изучена Камчатка, полуостров размером с Пруссию. Он стал деятельно готовить Камчатскую экспедицию. Дело оказалось сложным, потому что ни литературы, ни карт толком не было.
Тем не менее первая Русская исследовательская экспедиция на Камчатку состоялась и была весьма успешной. Федор Павлович потратил на нее 200 тысяч рублей.
Он мечтал покрыть сетью экспедиций всю Сибирь, выделяя на эти цели по 100 тысяч рублей в год. Он не успел осуществить этот план, равно как и план в отношении Алтая.
Но он успел установить сеть метеостанций на полуострове. Федор Павлович Рябушинский скончался от туберкулеза в 1910 году. Было ему всего 25 лет.
Век с четвертью простояло воистину гениальное древо Рябушинских. Всего три поколения, а сколько сделано для России! Но и Россия была для них всё. В эмиграции братья Рябушинские, самое молодое и самое талантливое поколение, не стали глупее или менее деловиты. Они так и не научились жить для себя. Просто лишились почвы, и все потеряло смысл. Прозорливость, с которой ими воспринимались текущие события, поражает. Михаил Рябушинский писал: «Мы переживаем трагическое время. Декабрь 16-го года в истории России оставит память противоположности интересов родины и правительства. Темно будущее. Американцы взяли наши деньги, опутали нас колоссальными долгами, несметно обогатились. Расчетный центр перейдет из Лондона в Нью-Йорк. У них нет науки, искусства, культуры в европейском смысле, они купят у побежденных стран их национальные музеи, за громадные оклады сманят к себе художников, ученых, деловых людей и создадут себе то, чего им не хватало. В России же, при анархии, нашей ближайшей целью будет сохранить по возможности все то, что уцелеет, и снова начать работу».
Древо срубили под корень. Но остались фабрики, заводы, храмы, банки, архитектурные творения, созданные по их идеям и на их средства, осталась коллекция икон, составляющая основу фонда Третьяковской галереи, живописные полотна, отданные музеям России. А в основе всего впитанное с молоком матери: «Все для дела – ничего для себя».
Виолетта Седова, Журнал "ТРЕТЬЯКОВСКАЯ ГАЛЕРЕЯ", № 1 – 2003
Дата публикации или обновления 17.06.2017
Предприниматели Рябушинские.
Стоит упомянуть еще об одном человеке, выдающимся российском предпринимателе, Павле Павловиче Рябушинском, имение которого находилось по соседству с селом Троицким-Шереметевым. Рябушинские - одна из самых знаменитых русскихсемей начала XX века - происходили из экономических (то есть сохранявших личную свободу) крестьян Боровско-Панфутьевского монастыря.
Некогда один из первых духовных центров России, Боровск превратился к началу XIX века в обычный провинциальный городишко на полпути меж Калугой и Москвой . Там-то и вырос дед прославленных братьев Рябушинских, Михаил Яковлевич. Однако уже в 12 лет он был отдан в Москву, в ученье по торговой части. Видимо, торговля шла успешно, потому как шестнадцати лет от роду, в 1802 году, Михаил Рябушинский записался в третью купеческую гильдию, предъявив капитал в тысячу рублей. С этого все и начиналось.
После войны 1812 года молодой купец оказался разорен, на десять лет перешел в мещане, но потом вновь вернулся в купечество. Дело развивалось, и к 1850-м годам М. Я. Рябушинский владел уже несколькими мануфактурами в Москве и в провинции. О нем говорили как об одном из видных московских богатеев.
Михаил Яковлевич умер в 1858 году. Дело Михаила Яковливеча унаследовали его сыновья, Василий и Павел Рябушинские. Благодаря деятельному уму и предприимчивости, Павел Михайлович продолжая отцовское дело возглавил Товарищество «Павел Михайлович Рябушинский и Сыновья» и добился не малых успехов: на мануфактурной выставки 1870 года братья Рябушинские были пожалованы «золотой медалью для ношения на шее, с Аннинской лентой и надписью «за полезное», а в 1882 году - правом маркировать свои ткани государственным гербом - двуглавым орлом. То была высшая честь, которой мог удостоиться промышленник в российской империи.
О личной жизни Павла Михайловича сохранились сведения, что когда ему было двадцать три года отец женил его на внучке знаменитого начетника Ястребова, основателя старообрядческой Рогожской слободы. Невеста была старше жениха на несколько лет, и их супружество сразу не заладилось. В конце 1850-х годов, почти сразу после смерти отца Павел Михайлович затеял дело, в старообрядческой среде почти невиданное, - развод. Он, видимо, огульно обвинил Анну в измене и добился расторжения брака. Старики из Рогожской слободы видели в этом несчастливое предзнаменование, однако их предсказаниям не суждено было сбыться.
В 1870 году он женился на дочке крупного хлеботорговца Овсянникова. Не смотря на разницу в возрасте в тридцать с лишним лет, союз с Александрой Степановной Овсянниковой оказался для Павла Михайловича на редкость счастливым. Они произвели на свет шестнадцать детей, из них восемь сыновей, жили душа в душу и умерли если не в один день, то почти в один год.
Павел Михайлович Рябушинский скончался в самом конце XIX столетия - в декабре 1899 года. Несколько десятков тысяч рублей он завещал своему духовному отцу, дом в Малом Харитоньевском переулке оставлял жене, а своим сыновьям передавал отлично отлаженное и энергично развивавшееся дело, а также 20 миллионов ассигнациями - состояние по тем временам огромнейшее…
Являясь старшим сыном в семье, Павел Павлович принял в управление отцовское Товарищество, кроме того, о нем известно, что он был «хозяином Московского банка, издавал одну из самых популярных ежедневных газет - «Утро России», учувствовал в создании Партии Прогрессистов, являлся вдохновителем многочисленных совещаний и комитетов представителей промышленности и торговли, участвовал в движении за права старообрядцев . В 1915 году был инициатором создания и председателем московского Военно-промышленного комитета. В нем поразительным образом уживались своеобразная деловая этика старообрядческой среды, широкая натура русского купца и благотворителя с железной цепкостью образованного предпринимателя ХХ века.
Патриотический подъем, захвативший Россию с начала Первой мировой войны, оказался на редкость созвучен Павлу Павловичу. Весь 1915 год он провел в действующей армии, где устроил несколько подвижных лазаретов, был награжден орденами.
Годы Гражданской войны Рябушинский провел в Крыму , а затем оказался в эмиграции, во Франции. Но и там он не терял веры в Россию, и в 1921 году, выступая на съезде Русского финансово-промышленного и торгового союза, предрек: «Дурной сон закончится.
Наступит пробуждение Отечества. Я не знаю, когда это случится, через год или через век. Но тогда на прежнем или вновь родившемся торгово-промышленном классе будет лежать колоссальная обязанность - возродить Россию… Нам надо научить народ уважать собственность, как частную, так и государственную, и тогда он будет бережно охранять каждый клочок достояния страны». Скончался он во Франции 19 июля 1924 года. 24 июля 1924 года парижская газета «Последние новости» сообщала: «Тело скончавшегося 19 июля в Cambo-les-Bains П. П. Рябушинского прибудет на кладбище Batignoles в субботу 26 июля в три часа дня».
В последний путь одного из самых богатых и влиятельных людей дореволюционной России провожали только ближайшие родственники и несколько старинных друзей. Казалось, что сам Павел Павлович и дело всей его жизни будут забыты навсегда.
Об истории усадьбы Рябушинских на реке Клязьме известно совсем не многое. В конце XIX века Рябушинскими была куплена деревня Ново-Александрово являвшаяся частью имения Шереметевых (находилась она в километре от храма Святой Троицы). Имение Рябушинских украшал красивый двухэтажный дом, вокруг которого был разбит парк, сохранившийся до наших дней. После революции в этом доме находился приют для беспризорных детей которые обучались в нем различным ремеслам, летом традиционно в этом доме располагался пионерский лагерь.
Со слов внучки отца Петра Холмогорова, Татьяны Сергеевны, известно, что между священником Троицкой церкви о. Петром и П. П. Рябушинским были самые теплые и дружеские отношения. Несколько раз о. Петр посещал дом Рябушинских со своей семьей, не смотря на то, что хозяева были староверами.